было в детстве – заходишь метро разжимаешь в горсти пятаков,
а присмотришься – с каждого лыбится маленький радек уродом.
и сегодня брусчаткой из каменев тех же гуляет братва дорогая
со смертельными бритвами стекол сварливых поверх метростроя.
отгрызается норкина лапа, плотва и сестра, и надежда слепая навстречу, —
и незрячее время, немея, пахнёт госпитальною хлоркой, победною уткой.
ты москва, твой отравленный медью и кровью гудок заводской ли фабричный
ежедневно встаёт во весь рост над хрустальной палаческой розочкой ГУМа:
ты над нами уже занесла карандашик смертельный, тупой, торопливый.
Расскажи кто нас переживёт, под землёю с тобою смеясь и мешаясь?
– Ты напрасно бежишь, эту медь в кулаке разжимая, сжимая, потея.
ни в Сокольниках ты не укроешься, ни, тем более, в Парке Культуры.
над тобою кроится, тебя предавая, разорванный воздух июльский.
Я повсюду узнаю тебя по тому, что ты помнить и знать не желаешь.
